Вперед, Алания! Путешествие в Северную Осетию

«Парень, тебе куда?» — едва выйдя из аэропорта Владикавказа на улицу, я попал под перекрестный обстрел. Крепкие, но суетливые мужчины со скользящими взглядами, мало похожие на описанных Марцеллином орлов, наперебой предлагали услуги такси. Вспомнив свою давнюю мечту, я решил воспользоваться «справочным бюро» на колесах: «До Гудаури сколько будет стоить?» От Владикавказа до грузинского горнолыжного курорта примерно 70 километров по Военно-грузинской дороге — это самый простой и быстрый путь из России в горы Сакартвело. Услышав вопрос, явно суливший неплохой заработок, несколько таксистов с любопытством задержали на мне взгляды. «Ты грузин? Нет? — спросил стриженый «под ноль» бородач. — Тогда тебя не пропустят через границу». Интерес к моей персоне моментально улетучился. Пандемия коронавируса, к сожалению, отгородила соседей друг от друга эффективней Главного Кавказского хребта…

А ведь когда-то благодаря такому соседству аланы, осевшие в здешних горах, практически единственные на Северном Кавказе приняли христианство, а также позднее были наречены «осетинами» (от грузинского названия «оси»).
«Зачем тебе в Гудаури? У нас есть свой курорт — Цей». Лысый бородач вез меня в центр города, слушая радиотрансляцию матча ФК «Алания Владикавказ» с московским клубом «Спартак» и попутно рекламируя местные достопримечательности. Мы проехали мимо высокой полукруглой вывески, на которой большими красными буквами было написано: «Северная Осетия — Алания». Рядом с топонимом располагался герб с пиками гор и леопардом. «А почему на гербе леопард, разве они водятся в Осетии?» — спросил я. Бородач выключил трансляцию (осетины проигрывали). «Леопард когда-то обитал в горах и предгорьях всего Кавказа. Это мужественный, бесстрашный и умный зверь, — уверенно ответил он и, выдержав паузу, многозначительно добавил: — Такими же были и наши предки аланы. Возможно, лучшими воинами в истории человечества!»
Мы остановились на площади Ленина. С одной стороны - памятник Ильичу, с другой - фонтан со скульптурой танцующего богатыря - нарта Сослана, популярного у осетин эпического героя. «Все свое время аланы проводили в походах, как правило, в качестве наемников, — продолжал таксист свой исторический экскурс, когда я расплачивался и уже выходил из машины в сторону гостиницы. — Это сыграло с ними дурную шутку...»

Двуликий Георгий

Какую именно, я узнал на следующий день, задав вопрос нанятому мной для путешествия по республике водителю Валерию, рослому осетину с тяжелым, действительно сдержанно-грозным взглядом. Таким, что я даже не сразу решился с ним заговорить. Однако в плане красноречия Валерий превзошел моего вчерашнего бородача. «Монголо-татары разгромили Аланию, когда большинство мужчин-воинов было в очередном походе, — рассказывал Валерий, ведя машину в сторону Алагирского ущелья. — Уцелевшие в той бойне аланы укрылись в горах. Там и остались, смешавшись с местными племенами... Так, собственно, и положили начало моему народу. Обратно на равнину они вернулись примерно в XVII веке, после присоединения Осетии к Российской империи».
В этот момент прямо из скалы над нами вдруг выскочил огромный всадник, поражающий копьем змея. Валерий остановился на обочине возле памятника, замершего в прыжке на двадцатиметровой высоте, и заглушил мотор. «Георгий Победоносец?» - поинтересовался я, кивнув на монументальное скульптурное изображение. «И да, и нет», - уклончиво ответил Валерий и вышел из машины, направившись к навесу, напоминавшему остановку у дороги.
Девушки-туристки из припарковавшегося за нами микроавтобуса последовали туда же, однако Валерий моментально осадил их короткой, но жесткой рекомендацией отойти подальше. Водитель достал купюру, просунул ее сквозь специальное отверстие в большом трехногом закрытом чане, стоявшем под навесом, и невозмутимо вернулся в машину. Судя по всему, удивленное выражение долго не покидало моего лица, потому что, проехав несколько километров, мой сопровождающий спросил: «Что не так?»

Выяснилось, что современные осетины до сих пор поклоняются дзуарам (древним божествам), которые в народном сознании подчас отождествляются с православными святыми. Святилища главного небесного хранителя всех осетинских мужчин - Уастырджи («он же» Георгий-Победоносец) обустраивают на обочинах вдоль дорог, ведь этот дзуар особо покровительствует путникам и воинам. Валерий объяснил свои действия возле памятника: «Каждый осетинский мужчина считает своим долгом остановиться у такого места, оставить денежное пожертвование и попросить удачи в пути». Мне не давало покоя его резкое обращение с туристками: «А что с девушками было не так?» Валерий без тени улыбки ответил: «Женщинам запрещено даже произносить имя святого вслух, не то что подходить к местам его почитания». В этот момент мы проезжали селение Мизур (бывший шахтерский поселок, центр горнорудного производства в Осетии) и на одном из перекрестков стали свидетелями затора, состоявшего из машин свадебного кортежа. Было похоже, что водители заблудились и теперь, включив аварийную сигнализацию на автомобилях, решают, куда ехать. Валерий улыбнулся и посигналил. На мой вопрос, что произошло, он ответил: «У нас есть свадебная традиция, связанная с древним поверьем. Направо - хорошо, налево - плохо. По тому, с какой ноги спешивался вестник, например, аланы заранее определяли характер новостей: с левой - плохое известие, с правой - хорошее. Вот так и современные свадебные кортежи стараются не поворачивать налево, выискивая пути объезда».

Бог на стене, хлеб на столе

В Северной Осетии патриархальный уклад сохранился практически в первозданном виде. Проявляется это и в том, например, что многие осетинские мужчины не участвуют в воспитании детей примерно до двух, а то и до трех лет. Более того, для них считается непристойным даже притрагиваться к младенцам. От нескольких собеседников я слышал духоподъемную историю об отце, оставшемся один на один с грудным сыном. В какой-то момент их совместных бдений ребенок подполз к обрыву - от падения его отделяло одно движение... Но отец подбежал к нему и остановил, наступив на край выбившейся пеленки. В таком положении отец и сын провели около часа, пока не появился кто-то из женщин. Причем один рассказчик приписывал этот случай своему родственнику, а другой сообщил, что так на самом деле поступил полтора века назад отец главного осетинского поэта Косты Хетагурова...
Традиции традициями, но чем дальше я ехал по Осетии, тем отчетливей понимал, что их строгость в последнее время сглаживается. В небольшом селе возле Дзивгисской крепости, исторически охранявшей путь в Куртатинское ущелье, есть церковь святого Георгия. Постройка XIII века примечательна тем, что находится на месте древнего святилища Уастырджи и используется в качестве места отправления как православного, так и языческого культа.
Зайти внутрь храма не получилось: на дверях висел проржавевший замок. В пустынном церковном дворе возле задней стены каменной ограды я обнаружил длинный деревянный стол под навесом. С его торца на боковой стене ограды висела картина с изображением Уастырджи. Волнистая тень от шиферной крыши ровно пополам делила стол пятнадцатиметровой длины на светлую и темную стороны.
На пустынной улице у церкви я встретил местную девушку и спросил ее, ведутся ли здесь православные службы. Моя собеседница, представившаяся Кристиной, ответила, что практически нет. «Мы здесь все крещенные, — сказала она, пожав плечами. — Недалеко есть Аланский Успенский мужской монастырь. Но для нашей традиционной веры здания не нужны». — «А что нужно?» Кристина, не задумываясь, ответила: «Стол, куда мы приносим подношения святым. У нас есть два традиционных праздника в году, когда на трапезу собирается много народа. Но можно прийти и одному в любое время — поблагодарить за спасение после аварии, например, или исцеление. Попросить прощения». — «И женщины могут?» — спросил я на голубом глазу, но провокация не удалась. - «Раньше женщин не допускали, но сейчас можно присутствовать и даже принимать участие, только одеться нужно подобающим образом: юбка в пол, косынка на голову». — «А какие подношения бывают?» Кристина улыбнулась: «Три аланских пирога».

Ну, за министра путей сообщения!

Три осетинских (аланских) пирога, сложенные стопкой, действительно, имеют сакральное, вернее, ритуальное значение для местных. В Осетии их ели только по праздникам или в памятные даты. В заведениях и на домашних трапезах пироги до сих подают на плоском блюде сложенными один на другой - они символизируют бога, солнце и землю.
Я отправился на дегустацию в настоящий горский дом в селе Фазикау, где хозяйка Жанна готовит пироги в дровяной печи.
Жанна — местная знаменитость. Пироги у нее эталонные - тесто тонкое, а начинки много. Именно по этим признакам определяется мастерство хозяйки.
«Перед началом трапезы пироги разрезают на восемь частей - двумя крестами, при этом нельзя крутить тарелку или перемещаться вокруг нее, — рассказывая, Жанна обильно смазывала пироги растопленным сливочным маслом. — Количество пирогов на столе обязательно должно быть кратно трем. В качестве начинки используем сыр, мясо, картофель, тыкву, свекольную ботву, черемшу».
В гостях у Жанны оказался местный житель Руслан. Он пригласил меня за стол, налил традиционного осетинского слабоалкогольного пива алутон (напоминающего переслащенный квас) и провел мастер-класс по осетинскому застолью. «Первый тост мы произносим за всеобщего бога, второй — за «нашего министра транспорта и путей сообщения», — Руслан сделал паузу, чтобы оценить произведенный эффект, и с лукавой улыбкой закончил свою мысль, — то есть за Уастырджи. А третий тост обычно посвящается поводу, по которому все собрались».
«В России, как правило, третий тост за родителей», — я решил внести некоторые коррективы в застолье, поднимая бокал с пивом. «Тогда предлагаю выпить за родителей, дедов, весь род и связь времен! - Руслан выпил и спросил: — Кстати, вы уже видели наши родовые башни?»

И залпы башенных орудий

Чтобы восполнить пробел, я отправился в село Нижний Унал, где энтузиасты под предводительством семейства Цаллаговых восстановили родовую башню.
«Бурдухан, иди сюда! Сидеть!» — Заурбек Цаллагов, тридцатилетний парень, инициатор стройки, подозвал разрезвившуюся собаку. Поджарая, широкоголовая, явно молодая, она продолжала беситься, игнорируя приказы хозяина, наскакивая передними лапами то на него, то на меня.
«Вы, кстати, знаете кто такая Бурдухан? — спросил Заурбек, пока мы шли к башне. — Это была аланская княжна, которая вышла замуж за грузинского царя Георгия III и родила Тамару, ставшую впоследствии царицей Грузии. Я решил назвать собаку древней аланской породы таким же древним аланским именем».
По словам Заурбека, отправляясь в дальние походы в Западную Европу, аланы брали с собой собак, которые так же, как и их хозяева, отличались бойцовским характером и жестокостью. Они запрыгивали на круп лошади и могли подолгу путешествовать рядом с всадником. После разгрома Алании татаро-монголами, часть побежденных кочевников осела в Испании, где привезенная порода собак стала очень популярна. Известно, что эти четвероногие принимали участие в экспедициях конкистадоров, а также использовались в корридах для травли быков.
В 90-х годах прошлого века первые осетинские энтузиасты, узнав, что порода сохранилась, начали привозить щенков на историческую родину. Стоит это сегодня 2500 евро.

Рассуждая о национальных ценностях, мы подошли к башне и поднялись внутрь по приставной деревянной лестнице, которую в случае угрозы просто затаскивали наверх. Когда-то на Кавказе каждый знатный род имел свою башню. Их использовали в оборонительных целях и в качестве средства передачи информации. «Если наверху строения появлялся белый дым, значит, хозяева собирают гостей по хорошему поводу, — рассказывал Заурбек. — А черный дым означал нападение неприятеля».
В ходе столетней войны на Кавказе почти все башни были разрушены, но сейчас многие кавказские народы (в том числе осетины) восстанавливают некоторые из них. Например, Цаллаговы не просто заново отстроили башенный комплекс - единственный в округе, но и оборудовали в нем этнографический музей, воссоздав быт своих предков. «Мы часто устраиваем торжества — рассказал Заурбек, ведя меня по узким лесенкам на смотровую площадку башни. — И знаете что? Традиция оповещать соседей с помощью дыма, несмотря на сотовую связь и прочие достижения XXI века, по-прежнему жива, хотя и видоизменилась. Теперь мы отсюда запускаем фейерверки, приглашая тем самым соседей разделить с нами веселье».
Когда я уезжал из родового поместья Цаллаговых, Заурбек взял с меня слово, что я обязательно приеду к нему на праздник, чтобы воочию увидеть традиционный аланский танец, когда парни, двигаясь в такт музыки, встают друг другу на плечи, образуя живую башню. «Следи за нами в инстаграме, - сказал он напоследок, — если увидишь салют, ты знаешь, что делать».